На десятой планете - Страница 43

К оглавлению

43

— А сейчас, друзья, отдыхать, — проговорил Медведев серьезно. — Спокойной ночи! Завтра с утра поедем к Дубравину. Ни на одну минуту не хочу откладывать встречу с ним. От ночи же нам на отдых остается очень мало.

Обнявшись, Таня и Женя шли по тесному коридору.

— Вася жив! — снова радостно повторила Женя. — Хорошо! Ведь до отлета на Землю у нас осталось не так много времени…

Не успели с межпланетной станции передать на Землю содержание радиограммы, как наутро газеты всех стран запестрели сообщениями, посвященными этому событию. Вышли экстренные бюллетени, в которых под крупными заголовками сообщалось, что нашелся космонавт, считавшийся погибшим. Со страниц многих газет смотрело молодое, энергичное лицо Дубравина. Здесь же коротко рассказывалось о том, что произошло с отважным советским космонавтом на далекой Церере.

К Дубравину было приковано внимание всего мира. Газеты зачитывались до дыр. Сколько было читателей, столько и мнений. Одни отмечали мужество космонавта, другие интересовались фаэтами, третьи поговаривали, что на Церере находятся несметные сокровища…

Нью-йоркская биржа, учитывая складывающуюся конъюнктуру, не преминула даже выпустить новые акции под названием «Недра Цереры».

Глава десятая
Дивная мелодия

На следующий день Дубравин вновь занялся своей рацией. Ни-лия, видя, что её помощь космонавту не требовалась, подключила к антенне один из старых приемников и, вращая верньеры, прогуливалась по всем диапазонам, как это делают многие радиолюбители. Вдруг Дубравин услышал взволнованный голос фаэтянки.

— Ва-си-я! Спеши ко мне! Я, кажется, что-то поймала!

Дубравин подскочил к приемнику и, вслушиваясь в звуки, вылетавшие из него, стал настраиваться на волну передающей станции. Что бы это могло означать? Знакомый тембр… Сначала неразборчиво, а потом все понятнее слышались слова: — «Дубравин! Дубравин! Слышишь ли ты? Вася! Вася! Говорит „К. Э. Циолковский“! Встречай! Друзья отправились к тебе…»

«Это Ярова! Сомнений быть не может!» — Дубравин чуть не остолбенел от неожиданности. Только тот, кто попадал в кораблекрушение и, долго носясь на утлой лодчонке по волнам океана, уже терял надежду на спасение, может себе представить всю радость, которая охватила Дубравина.

«Они здесь! Со мной рядом. Корабль не улетел, а я-то думал… Значит, спасен! Спасены фаэты. Жаль, что не могу ответить Жене».

Дубравин кинулся к шкафу, где висел его скафандр. Бегло проверив его, он быстро стал одеваться.

— Сообщи Ми-диону, всем, — радостно твердил он Ни-лии. — Наш корабль здесь. К нам едут товарищи. Я выйду встретить их, — почти бегом направился к лифту.

Долго всматривался космонавт в сероватую даль. От напряжения глаза застилало. «Найдут ли? — тревожно думал он. — Знают ли, где я?»

Но вот на фоне темного горизонта Дубравин заметил огонек, а потом и силуэт приближающейся танкетки. Она шла с зажженными фарами, далеко вперед бросая яркие снопы света.

— Сюда! Сюда! — закричал во всю мочь космонавт, как будто его могли услышать. Подпрыгивая, он замахал руками.

Но танкетка и без того держала курс в сторону убежища фаэтов. Когда она приблизилась и оставалась последняя сотня метров, Дубравин не выдержал и, делая гигантские прыжки, побежал к ней навстречу.

Танкетка остановилась, и из нее один за другим вылезли космонавты. По буквам «М», «X» и «З» на шлемах скафандров Дубравин сразу узнал, кто приехал к нему.

Некоторое время, пока Дубравин переходил из одних скафандровых объятий в другие, по радио стоял такой шум, что в нем невозможно было различить ни одного слова. Космонавты говорили все вместе, перебивая друг друга. Их восклицания, приветствия мешались в беспорядочный поток звуков.

Сквозь зеленоватую пластмассу шлемов Дубравин видел близкие ему улыбающиеся лица друзей и не чувствовал, как по его щекам скатывались слезы.

— Да ты никак, дружище, плачешь? — спросил его Медведев, подойдя вплотную к Дубравину.

— Не знаю, Виктор! Есть от чего заплакать, — Дубравин не стыдился своих чувств. — Не ожидал я этой встречи. Думал, не скоро свидимся, да и вообще могло все кончиться гораздо хуже. Что ни говори, а сейчас нет человека счастливей меня.

Космонавты молча слушали Дубравина. Да, многое довелось испытать ему, пережить, пораздумать. Они прекрасно понимали состояние товарища, который, оказавшись на первых порах в неизвестном одиночестве, выдержал все испытания и вот теперь снова был среди своих.

— Ты просто молодец! — похвалил Медведев товарища. — Эх, а сколько рудников и шахт мы облазили, разыскивая тебя и фаэтов. Десятки! Мы все время думали, что тебя засыпало в какой-нибудь шахте и ты не смог выбраться из обвала.

— Плохой бы я был уральский геолог, если бы меня завалило в шахте.

— Но как хочешь ругай нас, а должен признаться, мы считали тебя погибшим. Обыскали кругом все, но тщетно. Ты не оставил никаких следов… Все мы, Василий, счастливы не меньше тебя. Однако, как ты мог подумать, что мы улетели с Цереры? — поинтересовался Медведев.

— Сам не знаю. Но мне казалось. Наверное, просто ослабел духом, — сбивчиво начал Дубравин. — Прошло ведь так много времени.

— Ты пропал по-земному полтора месяца тому назад.

— Ну! А я думал, прошло не менее полгода! То-то мне всегда казались такими короткими фаэтовские сутки. Я никогда не мог выспаться. Мои часы после удара молнии испортились, а странное времяисчисление фаэтов меня окончательно сбило с толку.

— Верно говорят — счастливые часов не наблюдают, — дружески пошутил Запорожец. — А ты — счастливый, Вася!

43